После первых приветствий и расспросов о службе на
Кавказе, все снова сели за стол. Я, не притронувшись к своему остывающему чаю,
все время искоса поглядывала на гостя.
Его плечи стали шире и ростом повыше, чем раньше. Его волосы потемнели.
Появились несколько седых прядей. Лицо также изменилось. В его чертах
чувствовалось твердость и мужество. И только темно серые глаза остались те же.
А совершенно новый мундир придавал его образу внушительную солидность.
После чаепития гость уважил хозяина игрой в шахматы. Мы с бабушкой устроились
на софе. Во время обдумывания хода, Владимир Александрович отвечал на расспросы
моей бабушки.
- Каким же ветром Вас, Володенька, занесло в наши края?
- У меня отпуск, по случаю нового чина и ордена. Ездил в имение матушки с
сестрами. Здесь я проездом, хотел повидать старинных товарищей, ушедших в
отставку. Мы немного покутили в погребке. Там я встретил Илью Петровича.
- Я ему сообщил, что моей супружницы нет дома. И тогда он пожелал к нам зайти.
А я делаю ход конем, - принял участие в беседе и отец.
- А я тогда бью Вашу пешку.
- Володенька, а Вы женаты? - спросила моя бабушка.
Я почувствовала, как у меня похолодело в груди. Ведь я даже мысли такой не
допускала ранее.
- Был дважды помолвлен, но, ни разу не был женат, тетушка,- ответил он,
улыбаясь.
- Ах! Вы ловелас! Все ждете невесту? – засмеялась Елизавета Матвеевна в тон
шуточного разговора.- Вы, как раз кстати! У нас растут две невесты. Аннушке
16-ть стукнуло, да и Лизонька обещает быть красавицей, ей уже 11-ть лет.
Владимир Александрович оторвался от шахмат и поднял на меня глаза, словно
увидел впервые. Я смутилась, но, взгляд не отвела, хоть и знала, что это
непристойно.
- А Вам шах! - радостно воскликнул Илья Петрович.
Я чувствовала, что жгучая краска заливает мои щеки, и пожалела о своей детской
выходке. Но мои глаза не могли не смотреть на него.
Владимир Александрович позволил Илье Петровичу выиграть партию. Тот на радостях
принес из кабинета заветную бутылочку коньяка. Они выпили.
- А наша Аннушка прекрасно рисует. Не изволите ли, взглянуть, Володенька?
Моя бабушка, сама того не зная, спасла положение.
- Да, конечно, буду очень рад.
Мне пришлось принести альбом. Он с интересом рассматривал рисунки, кое-что
подправлял, подсказывал, сам, будучи неплохим художником. Владимир
Александрович признался, что иногда, когда затишье, сидя на крепостной стене,
он рисует наброски.
- Просто великолепно, мадемуазель,- досмотрел рисунки, и рука его потянулась
потрепать меня по волосам, как в детстве. Но вдруг его рука застыла в воздухе,
и он смутился.
- Простите, барышня, Вы так быстро выросли, а я все думал, что встречу своего
маленького друга Аннушку.
- Володенька, спойте нам романс, который пели, будучи у нас в имении. У Вас
прекрасный голос, такой приятный баритон - снова спасла положение бабушка.
-Ну, только если мне подыграет мадемуазель Анна Ильинична, я давно не играл на
рояле, а руки привыкли к оружию, да к лошадям.
Однако он сел за рояль, я рядом.
Илья Петрович удобно расположился в кресле, всё ещё смаковал победную партию в
шахматы.
Зазвучали первые аккорды. Владимир Алексеевич запел:
- «Не растравляй моей души,
Воспоминанием былого,
Ведь я привык грустить в тиши.
Не знаю чувства я другого…»
Главная 