стелился вокруг. Вскоре послышался конский топот и
шум подъезжающей коляски. Это возвратилась моя мать из города.
Я побежала через сад, чтобы радостно, по-детски поприветствовать её.
Тем временем коляска въехала в ворота и остановилась возле дома.
Ветки слегка хлестали меня по разгорячённому лицу и поэтому, постоянно щурясь,
я не сразу заметила молодого стройного офицера, сопровождавшего коляску. Он
быстро и ловко спрыгнул с коня и подал руку даме. Одной рукой придерживая
шляпу, она осторожно поставила на ступеньку изящную ножку в летней
туфельке, улыбнувшись кавалеру.
Мать для меня всегда была воплощением красоты и изящества. Я всегда любовалась
ею.
Офицер был хорош лицом, которое обрамляли золотистые, слегка вьющиеся
волосы. Большие серые глаза были полны задора. Я растерялась при виде такого
красивого незнакомца. Но мать, уже сошедшая с коляски, заметила меня:
- Это моя старшая дочь Аннушка, настоящая дикарка.
Я сделала реверанс, как меня учила Ольга Матвеевна, заменившая мне гувернантку.
-Мой друг Вольдемар,- представила его мать. Офицер склонил голову, затем
нежно провёл пальцами по моей щеке:
- Какой у неё чистый взгляд.
Мне польстило внимание столь шикарного кавалера.
Тем временем на веранду вышли мои бабушки.
Мать под руку с Вольдемаром направилась к ним, что бы представить его. Я тем
временем осталась возле его коня, которого ещё не успели увести в конюшню, и он
тянулся бархатными губами к цветам на клумбе. И пока все были заняты гостями, я
быстро сорвала несколько цветков и скормила их благодарному мне коню. Он
потянулся ко мне тёплыми губами. Вскоре подошёл кучер и увёл его в конюшню.
Когда я вошла в дом, знакомство уже состоялось, и вся семья беседовала с
гостем. Конечно, кроме Лизы, которая была на попечении няньки. Я пробралась в
уголок и сидела тихо, чтобы взрослые, заметив меня, не отправили в детскую. Но
они были слишком заняты гостем, который всё больше в их глазах приобретал
притягательность.
Мать моя с сияющим глазами и заметным румянцем на лице, сидела с вышивкой на
софе. Однако та не занимала её внимание более, чем происходящее в гостиной.
Пальцы её часто подрагивали, и она часто колола их, причём каждый укол пальца
заставлял её уделять внимание работе. Вольдемар сыграл несколько партий с
Ильёй Петровичем в шахматы. Причём во время игры он успевал беседовать с дамами
о светских сплетнях, моде, рассказывал смешные истории. Всем было весело.
Его уговорили остаться на ужин.
За столом царило оживление. Я была паинькой, даже укоризненный взгляд Ольги
Матвеевны, не найдя добычу, проскользнул мимо меня.
После ужина Вольдемар откланялся и отбыл в полк.
А мои домашние еще долго говорили о нем, и даже вспоминали несколько дней
потому.
Прошло более недели, все стало на свои места, уже ничего не будоражило
привычный устой существования.
Вольдемар объявился в нашей усадьбе как порыв ветра в знойный полдень. В это
время я находилась в спальне у матери, которая отчитывала меня за
вчерашние шалости. Модистка, приехавшая с города подгоняла новое платье
на стройную фигуру Любови Ивановны. За окном раздался радостный возглас кого-то
из дворовых:
- Барин приехали, Владимир Александрович в гости!
Любовь Ивановна отстранив руки модистки, метнулась к окну и чуть
отодвинула кисею гардины, затем запорхала по комнате. Модистка бегала
следом, пытаясь помочь снять недошитое платье. Прибежала прислуга.
Мать, наскоро одеваясь, продолжала давать указания модистке. Любовь
Ивановна бросилась к зеркалу. Пока ей поправляли прическу, она то и дело подносила
к лицу , покрывшимся неожиданным румянцем, пуховку из фарфоровой пудреницы. И
пока все боролись с тесемками и шнуровками, я выбежала на
Главная 